Олег Кузбит, управляющий редактор отдела веб-информации

В сентябре прошлого года на должность проректора по инновационной деятельности Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского был назначен американский предприниматель и основатель «Марчмонт Капитал Партнерс» Кендрик Д. Уайт. Решение ректората одного из крупнейших в Приволжье вузов удивило тогда многих: ведь Кендрик попал в редчайшее число иностранцев, вошедших в самые верхи управления российской высшей школой – структурой, традиционно закрытой для «засланцев оттуда». Как бы то ни было, Кендрик встал у штурвала университетских инноваций с генеральной задачей выведения вуза в ближайшие шесть-семь лет на вполне заметные строки в мировых университетских рейтингах и повел громадный корабль под названием «Центр коммерциализации технологий ННГУ» ранее почти не изведанным курсом. Я спросил Кендрика, каково это – тянуть такую неблагодарную деятельности в академической системе, обычно противящейся коренным преобразованиям. Вашему вниманию предлагается первая часть нашей беседы.

Вы в должности проректора уже более четырех месяцев. С чем пришлось столкнуться за это время, с какими преградами?

В первую очередь, мы преодолели массу барьеров в достижении взаимопонимания с различными отделами, факультетами в разных сферах интересов. Университет – огромная структура, людей с полярными интересами много, но нам удалось донести наши идеи, причем, что отрадно, нашли понимание и в высшем руководстве. Я ощущаю мощную поддержку от ректора, первого проректора, остальных коллег-проректоров.

Но на то, чтобы все разъяснить, потребовалось время. Думаю, наиболее сложная преграда, которую вынуждены были преодолевать с самого начала, – это отсутствие собственного опыта в «продавливании» серьезной реорганизационной инициативы через систему крупной организации. Мне не доводилось с таким прежде сталкиваться, и я не знал, сколько уйдет на это времени. Рассчитывал на несколько недель, вышло на поверку несколько месяцев.

Нет, я не разочаровался. Просто понял, насколько это серьезные перемены. Вообще-то говоря, оглядываясь назад, признаю, что сам факт того, что к концу прошлого года мы, по сути, достигли первоначальных целей, – уже само по себе весомое достижение. Мы в процессе радикальной перестройки в подходах университета к развитию своего интеллектуального потенциала, в котором решение глобальных технологических проблем идет рука об руку с созданием компаний, а значит с накоплением капитала и созданием рабочих мест.

Я полагаю, что мы неплохо продвинулись и в смещении акцентов с чисто теоретической работы. Да, в центре внимания – фундаментальная наука, но мы должны понимать и то, в каких направлениях движемся.

Мне потребовалось время на то, чтобы понять тех людей, с кем мне предстоит работать, постичь премудрости бюджетных процессов, разнообразной бумажной работы, особенности получения одобрений и санкций на всевозможные бумаги. Но все в порядке, ничего страшного. Рад, что смог вместе с моей командой убедить моих коллег, и те были готовы слушать меня, и на моем пути оказалось гораздо меньше препонов, чем можно было ожидать. Руководство вуза осознало важность нашей работы для университета, его будущего, а главное, для студентов и преподавателей ННГУ.

Для меня это тоже было уроком, и я рад, что прошел через это. И вот уже наша структура создана. Наш Центр коммерциализации технологий уже действует.

ННГУ хорошо известен как ведущий исследовательский вуз Нижнего Новгорода и один из первых игроков на ниве фундаментальной науки в Приволжье. Но мне доводилось слышать такое мнение, что многие ученые ННГУ, цитирую, «без хлопот сидят в своих финансируемых государством лабораториях, и им по большому счету все равно, нужно ли людям все то, что они делают, или нет». То есть, получается вроде бы как никакой связи с реальным рынком. Вы готовы согласиться с таким мнением?

Я думаю, многие исследовательские центры в России в свое время имели возможность существовать в искусственно изолированном пространстве. Это же относилось и к «закрытым» городам типа Томска или Новосибирска, и к «ядерным» типа Дубны. И это понять несложно: ведь подавляющее большинство средств приходило из казны, а не от бизнеса.

И кто в такой ситуации может обвинять в этом ученых? Их вины здесь нет. Они вели свою деятельность на те деньги, что у них были; их выбор – интеллектуальная жизнь, и подпитывается она тем, что имеется. Если кого-то здесь и надо обвинить, так это российскую промышленность и владельцев компаний, которые в принципе не захотели «воткнуться» в мир академической науки.

По моему мнению, главная вина лежит на крупных российских компаниях, которые в последние 20 лет в последнюю очередь вспоминали об инвестициях в НИОКР вообще, а уж в НИОКР отечественные в особенности. Одной из главнейших наших задач является изменение ситуации: необходимо способствовать выстраиванию связей между российской промышленностью и высшей школой.

Академический потенциал в стране огромен, однако ученым нужны директивы, нужны цели. Перед ними нужно ставить задачи, причем такие, за которые они с готовностью возьмутся. Промышленность в поисках решений для самой себя должна повернуться лицом к академической науке. И главным мотивирующим фактором для нее должна стать необходимость повышения конкурентоспособности в мире.

По мере врастания в общемировые механизмы международной кооперации, такие как ВТО, российские компании неизбежно ощутят потребность в усилении своей эффективности на мировой арене. И если они намерены остаться на плаву, они должны инвестировать в собственные, «домашние» НИОКР.

Не в те НИОКР, что на Западе, – западные компании эту работу уже взяли на себя. Российские компании должны поддерживать российские университеты и иные интеллектуальные ресурсы, способные решать проблемы. Например, мы хотим улучшить нашу систему железнодорожного сообщения, наши газопроводы, системы электрогенерации, водоочистки. За всем этим стоят крупные государственные монополии, в чьей ответственности огромные куски инфраструктуры в стране. И вот они точно и однозначно должны поддерживать отечественную академическую науку.

А, может, крупные российские компании просто пока не знают, как начать работать с университетами? К такому их директора особо не привыкли.

Возможно и так. Именно поэтому я надеюсь, что наш пример с ННГУ им. Лобачевского поможет залатать эту брешь недопонимания. У нас больше нет Госплана, некому сказать: «Так, ты делаешь то-то и то-то», и некому потом нести результаты трудов в промышленность. Промышленным предприятиям необходимо выстраивать собственные независимые контакты с учеными. Можно начать с госкомпаний, но выход со временем на частный сектор исключительно важен.

Как проректор я полностью открыт для сотрудничества с промышленностью. Буду счастлив работать и с российскими компаниями, и с западными партнерствами. Мне важно вовлечь ННГУ в процесс интернационализации, интегрировать нашу локальную инновационную экосистему в экосистему глобальную. И сделать этого нельзя без налаживания партнерских отношений с предприятиями, инноваторами, финансовыми инвесторами и т. д.

На ваш взгляд, на пути к вашей цели стоит ожидать еще каких-то «подводных камней»?

Конечно. Главные вызовы ближайшего будущего – это потребность помочь ученым в самостоятельном видении сфер практического приложения их трудов.

В российской высшей школе господствовала ситуация, в которой указания о том, как ученые должны проводить свое рабочее время, поступали «с самых верхов». Все руководствовались интересами только национальной безопасности. Абсолютно объяснимо и абсолютно схоже с тем, как это происходило и в США, и повсюду в мире. Политические интересы страны диктуют приоритеты исследовательских программ.

Мы же стараемся, безусловно сохраняя существующее положение вещей, с одной стороны, добавить к этому возможность для ученых выстраивать и горизонтальные, партнерские связи, а с другой – привлечь промышленников к тому, чтобы те сами стремились представлять ученым свои задачи и проблемы. Можно заниматься исследованиями ради решения вопросов национальной безопасности и общих аспектов фундаментальной науки, но важно задумываться и над тем, куда это должно привести.

Мы бы хотели развить внутри университета культуру приятия и готовности заниматься наравне с теоретическими исследованиями и поиском решений конкретных жизненных проблем. В сущности, это базовая задача, которую нам предстоит решить в этом году: как донести эту мысль до ученых.

Почему это так важно? Да потому что во всем мире правительства не в состоянии более финансировать науку в неограниченных масштабах. В определенный момент подхватить этот процесс должны будут деловые люди, промышленники, частные предприниматели. Но ни те, ни другие, ни третьи не станут финансировать голые теории. Они хотят участвовать в разработке ответов на глобальные вызовы.

По мере того как государство отходит на второй план, переставая быть монопольным источником целеполагания для ученых, зато становясь партнером промышленных предприятий, возникает так называемая «тройственная спираль» взаимоотношений высшей школы, бизнеса/промышленности и государства. И все три играют ключевую роль. На начальной стадии развития технологии «первую скрипку» в поддержке играет государство. Высшая школа собственно реализует проект. А покупателем выработанных решений становятся промышленные предприятия, выбирающие и в дальнейшем поддерживающие проекты, признанные жизнеспособными.

Наша роль сродни роли системного интегратора, который соединяет студентов и ученых с государством и с бизнесом. Нам надо прочно утвердиться в текущем году в этой роли и начать извлекать из этого положения ощутимые результаты.

Вопрос основополагающий, ибо его решение предполагает совмещение двух совершенно разных культур.

Первоочередная обязанность нашего Центра коммерциализации технологий – помочь преодолеть разрыв между тем, какими видят свои цели сами ученые, и тем, каковы потребности реальной промышленности и бизнеса.

По сути, мне все равно, с кем выстраивать отношения – с российскими компаниями, с западными компаниями или с бизнес-ангелами. Я просто хочу создать как можно больше вот тех самых горизонтальных связей. Создавая эту экосистему, мы создаем условия, в которых возникший диалог станет поучителен и для ученых, и для деловых людей.