Как всякий среднестатистический русско-советский интеллигент, я скептически отношусь к интеллигенции и испытываю стойкую зубную боль от любых мистических заклинаний во имя ее. Тезис, положенный мною в основу этой статьи, отсылает не столько к русской идее или теориям заговора, сколько к Максу Веберу, Пьеру Бурдьё или Бернхарду Гизену, и усматривает в основе интеллигентской групповой самоидентификации концепт некоего «тайного знания», недоступного профанам, которому, собственно, и призвана служить интеллектуальная элита.