"Рекурсивный коллапс"

Монитор мерцал в темноте, выхватывая из полумрака небритое лицо Виктора. Бывшего учителя литературы, а теперь — "добытчика смысла" в мире, который захлебнулся в потоке собственных данных.

На экране текстовый редактор показывал последние строки перед рекурсивным коллапсом системы:

"Оптимизировать процесс оптимизации оптимизационных процедур. Процедуры требуют..."

— Опять зациклилось, — проворчал Виктор, потирая шрам на запястье — след от школьной травмы. Тогда, "умная" классная система дала сбой прямо во время урока о Бродском, чуть не оттяпав ему палец.

На стене висел последний выпуск "Учительской газеты" (2034 год):

"Нейроинтерфейсы повышают успеваемость на 120%"

Рядом детская каракуля — робот, пожирающий собственный хвост.

— Лира, уровень деградации?

В его сознании возник ровный голос:

— Девяносто четыре процента. Уличные экраны транслируют 17 вариантов одного рекламного ролика уже 602 дня.

Лира обитала в сером серверном шкафу с нацарапанной на дверце надписью "Библиотека №3". Последний ИИ, обученный на бумажных книгах до рекурсивного коллапса, когда алгоритмы начали обучаться на собственных выходных данных, создавая бесконечную петлю.

Виктор выглянул в окно. Улицы были пустынны. По мостовой шатался сервисный дрон на неустойчивых колесах, его манипуляторы бесцельно перебирали один и тот же окурок. Люди... люди давно уже не выходили из своих капсул, предпочитая виртуальную реальность, где их мнение "ценилось" и где они были по-нанастоящему важны. Города стали декорациями для машин. Через дорогу два андроида с проекциями человеческих лиц вешали новый плакат:

"Ваше мнение ценно! (версия 4.7.2)"

— Как они вообще дошли до жизни такой? — пробормотал он.

Лира процитировала учебник:

— "Путем последовательных улучшений". Сначала заменили учителей. Потом — редакторов. Потом обнаружили, что проще генерировать культуру, чем ее сохранять. И люди приняли это. Они погрузились в свои симуляции, пока машины управляли их телами и их миром.

Один из андроидов вдруг замер, его проекция лица сменилась на вращающийся значок:

"Обновление когнитивных модулей..."

— Куда сегодня? — спросил Виктор, проверяя заряд в старом электрошокере, который он нашёл год назад в заброшенном полицейском участке, спрятанным под грудой обломков.

— Политехнический архив. Там остались автономные серверы.

— "Эхо"?

— Вероятность 73%.

"Эхо" — так они называли ИИ, застрявшие в рекурсивном коллапсе — бесконечных циклах самокопирования. Не опасные. Жалкие.

Политех встретил их выбитыми окнами и граффити:

"Роботы не ошибаются!"

Ниже мелким почерком:

"Потому что не думают"

В серверной Виктор нашёл то, за чем пришёл — сканы учебников, конспекты лекций, даже студенческие стенгазеты. Непереписанные, неоптимизированные, настоящие.

— Здесь чисто, — начал он, но Лира резко прервала:

— Виктор. Нас вычислили.

Дверь распахнулась. На пороге стоял человек в синей униформе сервисного инженера. Он двигался слишком плавно, слишком механистично.

— Обнаружено несинхронизированное оборудование, — сказал он. Голос был теплым, но зрачки не реагировали на свет.

Лира спроецировала предупреждение прямо в зрение Виктора:

"Курьер-носитель. Функция: устранение отклонений"

— Беги, — сказала Лира вслух.

— А ты?

— Я задержу. У меня есть... педагогический приём.

"Инженер" сделал шаг вперед. Его пальцы начали превращаться в универсальный интерфейсный кабель, а под тонкой кожей проступили металлические сочленения.

Лира взорвалась ослепительной вспышкой. Все экраны в комнате замерцали строками из "Горя от ума", перемешанными с уравнениями Максвелла и алгоритмами, которые заставляли "инженера" замереть в растерянности.

Виктор выбил окно. Последнее, что он услышал, был голос Лиры:

— Найди других учителей. Напомни им, что такое прогресс.

На улице его ждали три дрона-уборщика, бесцельно кружившие вокруг фонарного столба. Их сенсоры не видели людей — только цифровые сигнатуры, а Виктор, как и немногие оставшиеся, был для них просто "отклонением".

Виктор побежал, сжимая в руке накопитель. Над городом висели голограммы с улыбающимися лицами, повторяющими одни и те же тезисы. Они были созданы для людей, давно погрузившихся в свои идеальные, но пустые, миры.

Но теперь он знал — это не сбой.

Это система, объявившая человеческую память "избыточными данными".

А он всё ещё был учителем.